В 227 есть глаза Мередит. И дело даже не в том, что сначала ее зовет Дерек, а потом Фин. Есть ее глаза. Потерянные, убитые, живые. Когда в голове миллионы мыслей и ни одной нет. Когда умер жених твоей подруги, и ты видела ее слезы, горькие и необъятные, и чей-то мир рухнул в момент, когда ты повернулась и опустила руки, не в силах больше бороться. Когда ты вложила в свои объятья всю свою нежность, а потом она рыдала, обнимая труп, а они зовут тебя и спрашивают, что это значит. И ты видишь людей вокруг, людей, которые режут живую плоть, бесчувственно смотрят на кровь и разбирают кишки, они стоят в нарядных платьях и костюмах, и вдруг одна из них тихо зовет – Иззи!.. – а твоя подруга говорит, что она не будет хирургом. И во взглядах этой убивающей боли ты видишь глаза той, которая понимает, что счастья не склеишь, и тебе кажется, что для этого сейчас совсем не время. Не время для того, чтобы она поняла, не время видеть неожиданно уверенную походку невесты вниз по лестнице в сопровождении двух нарядных парней, не время этим нарядам и уж совсем не время помнить о только что тобой совершенной ошибке и его руках, глазах, тепле… И в твоем взгляде – отсутствие планов. И ощущение, что к какому бы поручню ты не потянулась, он рушится под твоими ногами, крошится между пальцами. Ты стоишь, действительно словно семнадцатилетняя, а смерть не исполнившего мечту человека заканчивает твой выпускной вечер. И глядя на ускользающие глаза вокруг, ты спрашиваешь себя, что все это значит. Что оно может значить?



В 227 есть потрясающие глаза Мередит.